Продлись, мгновенье — ты прекрасно!

По-разному можно воспринимать свою жизнь в эту мутную слякотную пору. В кажущейся бесконечной череде тоскливых дней глубокой осени собственная жизнь может казаться лишенной всякого смысла. Днем больше, днем меньше — без особой разницы. И стоит ли крепко заморачиваться в стремлении хотя бы еще на чуть-чуть продлить и без того свой короткий век? Но и в мрачное межсезонье, пусть и в редкую стежку, но прокидываются такие славные деньки, когда хочется, чтобы и твоя жизнь продолжалась бесконечно долго. А вся эта осенняя хандра тоже наделена глубоким смыслом, ведь только изрядно помаявшись умом и сердцем, поймешь, что ради таких дней и живешь. А еще — жизнь, если что-то отнимает по крупному, то что-то также по крупному предлагает взамен. Вот только не всем нам и не всегда дано увидеть и оценить такой равнозначный обмен. Но когда это удается, лично я на седьмом небе от счастья.

Было от чего возликовать моей душе и в этот раз. Хотя начало дня и уже давно исхоженная мной вдоль и поперек покровская округа не сулили особой радости. Еще куда ни шло — любоваться окрестностями в пору «бабьего лета» с ярким многоцветьем кленов в старом саду Вязовец, золотыми струями листвы берез на бойком ветру и трепетным опаданием ярко-красных листьев с осин, обвитых серебряными нитями паутины. Тогда еще на всем: и на траве, и на свернутых в крохотные ладейки листья вербы, что сплошь заполонили водную рябь Судости, лежит печать яркого увядания. Под стать всему и по-осеннему чуть скособоченное солнце, небо, полное пронзительной синевы, и воздух, наполненный сладковато-пряными запахами… И куда теперь, в какую безвозвратную даль ушла вся эта сиюминутная красота, уступив место мрачным краскам тлена земли и всклыченному серыми тучами небу? Пока только одно греет смурную душу в эту тяжкую хлябь и стынь — близкая возможность притулиться где-нибудь на краю березовой рощи у наспех разведенного чахлого дымного костерка. Выпить немного водки, закусив печеной картошкой и поджаренным на «ловце» (прутике) салом. И предаться грустным размышлениям о преходящей сущности всего земного в этом прекрасном, но не всегда и не для всех, гостепреимном мире. Кому как, а лично мне лучшего места для подобных сеансов природотерапии в это ноябрьское межсезонье, чем Лысая гора, и не сыскать по всей округе.

Но что-то в небесной канцелярии пошло на этот раз не так. Я был уже на Громыкском бугре, откуда вся округа просматривается как на ладони, как совершенно неожиданно хлесткий ветер кучей сгреб и понес темные тучи, а в образовавшийся проем хлынул поток солнечного света. Мне было чему удивиться, а немного позже — и отчего придти в восторг. Вокруг — промозглый безликий день, а над Грудком, чуть ли не в границах всего этого урочища, щедро разлит благодатный свет. До Лысой горы ли тут, таким же безликим пятном проглядывающей среди других потухших красот на фоне серого дня, когда на Грудок вдруг пролился свет так остро дефицитного сейчас солнца. И ноги сами понесли меня в противоположную сторону. Туда, где коротая свой век, за место под солнцем борются сосны вперемешку с березами и дубами. И лишь самая малость живительного огня от светила перепадает малиннику, ежевике и прочей кустистой мелочи, что пустила свои корни под могучими кронами деревьев. Впрочем, этого им достаточно, чтобы выстоять в жесткой схватке за жизнь, продолжить свой род.

Встреча с ними, еще сплошь в зеленом наряде, будет впереди. А первые, кто встречает меня в Грудке, березы — самосевки и крохотные, величиной от корешка два вершка сосенки, что заселили края противопожарной полосы. Тут и пролегла граница солнечного потока. Местами, где яркий свет охватывает молодую поросль, крохотными фонариками вспыхивают на ветру редкие листья на белоствольных березках, а на нежной зелени сосенок бриллиантовый блеск от бесчисленных капелек влаги. Уже отошел грибной сезон, но грибной дух еще остался. Иду на его густой терпкий запах к раскидистым ветвистым дубам с пышной в налете червонного золота кроной. Золоченый отсвет лежит и на стволах высоченных сосен, над перламутровыми макушками которых полукругом провисло бирюзовое небо. И там в небе, где прячутся границы солнечного потока, края черных туч — тоже в тонкой золоченой окантовке. Так бы неотрывно и смотрел в эту голубую высь, если бы заросли малинника и ежевичника так назойливо не цеплялись, сбивая мой неторопливый шаг. Для кустарников, что сплошь еще в яркой нарядной зелени, лето точно не кончается, хотя округа уже сплошь полна примет глубокой осени. Вот зачах на корню мухомор. И даже благодатный солнечный свет не оживил его былой красоты, чуть дальше пучками раскидана почерневшая трава, следом — оголенная кустистая верба. Да и солнечный поток, похоже, загостился над «Грудком» в этом мрачном для остальной округи ноябрьском дне. Как внезапно вспыхнул, так неожиданно и пропал. А следом и сошли на нет все яркие краски этого дня. Но само такое редкое и такое неожиданное для меня явление природы оставило в душе глубокий след. Яркий и благотворный след…

Олег Хомутов.